Лес Мифаго - Страница 65

— Какая чертова муха укусила его? — пробормотал Китон, стоявший в нескольких футах от него, и рыцарь услышал. Он посмотрел в нашу сторону, увидел нас и побежал к нам; лучи солнца вспыхивали на его кольчуге.

А потом я услышал звук выстрела. Но стрелял не Китон. Странный приглушенный звук, и влажный воздух внезапно наполнился едким запахом серы. Рыцарь отпрыгнул назад, но не упал. И с изумлением посмотрел направо, держась за плечо, в которое ударило пуля. Я тоже посмотрел туда. Там мелькнула призрачная фигура человека, того самого роялиста, который стрелял в меня у мельничного пруда. Он лихорадочно перезаряжал свое тяжелое кремниевое ружье.

— Неужели тот самый? Не может быть! — громко сказал я, и мифаго повернулся ко мне и улыбнулся. Быть может это была другая версия, но тип тот же самый, никаких сомнений.

Рыцарь вышел из леса и подозвал коня. Он снял с него сбрую, потом, шлепнув по лошадиному заду широким клинком, дал лошади свободу.

Роялист исчез во тьме леса. Совсем недавно он пытался убить меня. А сейчас спас от неминуемой смерти. Неужели он следует за мной? Жуткая мысль!

В это мгновение Китон указал на ту часть лесной страны, из которой мы впервые увидели замок. Там стояла фигура, одетая в доспехи; в угасающем свете дня она отливала зеленым. На нас глядело призрачное костистое лицо. Скорее всего она следовала за ними после нашей встречи на Каменном водопаде.

Взволнованный третьим приведением, Китон повел меня в зеленый лес, следуя тем же направлением, что и раньше. И очень скоро огромная крепость исчезла из вида, и мы не слышали никакого шума преследования.

На четвертый день ухода от шамига мы нашли дорогу. Утром Китон и я разделились, в поисках пути через густую чашу: тропы вепря или оленя, да хоть зайца, лишь бы полегче. Слева от нас шумела река, вливаясь в узкое горлышко; берег был совершенно непроходимым.

Внезапно Китона закричал, скорее удивленно, и я не испугался. Продравшись к нему через кусты ежевики и терновник, я обнаружил, что он стоит на дороге из прогнивших кирпичей, шириной футов в пятнадцать, со сточными канавами с каждой стороны. Деревья образовали над ней что-то вроде арки, лиственный туннель, через свод которого сочился солнечный свет.

— Боже мой! — воскликнул я, и Китон, стоявший посреди этой невероятной дороги, согласился со мной. Положив на землю рюкзак, он стоял, отдыхая, опустив руки.

— Римляне, мне кажется, — сказал он. Еще одно предположение, в этом случае хорошее.

Мы пошли по дороге, наслаждаясь свободой движения после многих часов блуждания по лесу. Вокруг нас пронзительно пели птицы, в ясном воздухе жужжали насекомые.

Китон был склонен считать дорогу настоящей структурой, когда-то поглощенной лесом, но, по-моему, для этого мы находились слишком глубоко.

Тогда зачем она нужна? У меня, например, никогда не было фантазий о затерявшихся в лесу дорогах.

Но все это работало совсем не так. Когда-то загадочная дорога, ведущая за пределы известной людям земли, могла быть сильным мифообразом; за столетия он исчез, но я все еще помню, как мои бабушка с дедушкой рассказывали о «дорогах фейри», которые можно видеть в некоторые ночи.

Через несколько сотен ярдов Китон остановился и указал на странные тотемы, стоявшие по сторонам полуразрушенной дороги. Подлесок почти скрывал их из вида; я счистил листья с одного из них и вздрогнул от отвращения: меня приветствовала гниющая человеческая голова, насаженная на три заостренных кола; из открытого рта торчали длинные звериные клыки. Китон, находившейся на другой стороне дороги, зажал нос, спасаясь от запаха гниения. — Женщина, — сказал он. — По-моему нас предупреждают.

Предупрежденные или нет, мы пошли дальше. Быть может чистое воображение, но деревья вокруг объяла тишина. По ветвям кто-то бегал, но ни единой птичьей трели.

Мы замечали и другие тотемы. Иногда они висели на нижних ветвях дерева, иногда были привязаны к кустам. Мы видели маленькие тряпочные мешочки, чаще всего разноцветные, с грубо нарисованными на них руками, ногами и головой. Иногда они были проколоты костями и ногтями, так что все эти подношения наводили на мысль о колдовстве.

Мы прошли под кирпичной аркой, перебрались через мертвое дерево, лежавшее сразу за ней и оказались в разрушенном саду: из травы поднимались статуи и колонны; колючий терновник, кусты ежевики и дикие цветы исчезли. Прямо перед нами находилась римская вилла.

Красная черепичная крыша частично обрушилась. Стены, когда-то белые, потемнели от времени и стихии. Входная дверь была открыта, и мы вошли в это холодное мрачное место. Кое где мраморный мозаичный пол сохранился, и мы увидели искусно сделанные изображения животных и богов, а также сцены охоты и деревенской жизни. Мы осторожно шли по ним. Много мраморных плит уже обрушилось в гипокауст.

Мы обошли всю виллу и оглядели баню с тремя глубокими бассейнами, все еще выложенную мрамором. В двух комнатах на стенах сохранились изображения: строгие и идеально ухоженные лица пожилой пары римлян поглядели на нас… однако горло каждого их них проткнул варварский меч, пробивший стену.

В главной комнате на мраморном полу мы нашли следы нескольких костров и обуглившиеся, обглоданные кости животных, брошенные в яму в углу. Холодные костры, горевшие давным-давно…

Мы решили остаться здесь на ночь, а не втискивать нашу маленькую палатку между населенными бесчисленными насекомыми деревьями. Но оба нервничали, зная, что собираемся переночевать в здании, созданном страхом или надеждой другой эпохи.