Лес Мифаго - Страница 60

• Предыдущая
• 60 / 88
• Следующая

— Я голос жизни этих людей, — сказала она и опять закрыла глаза. — Слушай молча. Жизнь не должна изменяться.

— Расскажи мне о ус гуериг, — попросил я.

— Сейчас жизнь Изгнанника не здесь. Я — голос только той жизни, которую вижу. Слушай!

«Изгнанник! Кристиан — Изгнанник.»

И я замолчал, подчиняясь приказу, и только слушал поток историй.

Первый из ее рассказов я запомнил легко; другие уже стерлись из памяти: они мало что значили, для меня, и были невразумительны. Но последний меня потряс, потому что рассказывал как о Кристиане, так и о Гуивеннет.

Вот первая история:

Давным-давно, но на жизни этого народа, вождь Партолас снес с плеч голову своего брата, Диермадаса, и побежал обратно в свою каменную крепость. Началась упорная погоня. Сорок человек с копьями, сорок человек с мечами, и еще сорок собак размеров с оленя, но Партолас бежал впереди всех, держа в левой руке голову брата.

В тот день река разлилась и все шамига охотились, за исключением одной девушки, Свиторан, возлюбленной сына Диермадаса, Кимуса Сокольника. Свиторан вошла в воду и нырнула, чтобы помочь переправиться Партоласу. Она стала камнем, таким же гладким, как и все камни брода, а ее спина, поднимавшаяся из воды, была белой и чистой. Партолас ступил на нее и перепрыгнул на другой берег, потом повернулся и выхватил камень из воды.

Он побежал дальше, держа камень в правой руке, а голову в левой. В южной стене его крепости была большая дыра. И в тот день Свиторан стала частью крепости, заткнула собой дыру и преградила северным ветрам путь в дом Партоласа.

Кимус Сокольник созвал кланы своего туада, то есть земель, которыми владел, и предложил поклясться в верности ему, потому что Диермадас был мертв. Так они и сделали, после месяца переговоров. И тогда Кимус Сокольник повел их на осаду каменной крепости своего дяди.

И они осаждали ее, семь лет.

Весь первый год Партолас стрелял из лука по собравшейся армии, стоявшей на равнине под крепостью. Во второй год Партолас стал метать в них копья. На третий год он наделал ножи из деревянных повозок и ими удерживал разъяренное войско. На четвертый год он перекидал весь скот и диких свиней, оставив лишь самое необходимое, чтобы не умереть с голоду. На пятый год, когда у него не осталось оружия, а запасы еды и воды почти кончились, он кинул армии на равнине жену и дочерей, и они разошлись на шесть сезонов. Потом он кинул своих сыновей, но Сокольник кинул их обратно, чем очень испугал Партоласа, ибо его сыновья стали похожи на ощипанных петухов со сломанными спинами. На седьмой год Партолас начал кидать камни из стены крепости. Каждый камень был тяжелее десяти людей, но Партолас кидал их к далекому горизонту. Наконец остались только маленькие клочки стены, защищавшие крепость от зимних ветров. Он не узнал длинный белый камень, который вытащил из реки, и бросил его в военного вождя Кимуса Сокольника, убив того на месте.

Свиторан снова стала человеком и заплакала над мертвым вождем. — Тысячи людей умерли из-за дыры в стене, — сказала она. — И теперь появилась дыра у меня в груди. Должны ли мы убить еще тысячи, чтобы закрыть ее? — Вожди кланов обсудили ее слова и вернулись к реке, ибо настал сезон, когда из моря выплывает большая рыба. И сейчас это место в долине стали называть Иссага укитик, что означает там, где речная девушка остановила войну.

Она рассказывала историю, а шамига шептались и смеялись, впитывая каждую фразу, каждый образ. Мне эта история показалась не очень приятной. Почему они громко смеялись при описании преследования (восемьдесят человек и сорок собак) и каменной крепости, и только улыбались, слушая о том, как Партолас бросал жену, дочерей и сыновей? (И, кстати, что здесь вообще смешного? Конечно Кушар слышала их смех!)

За этой историей последовали другие. Китон хмурился, слушая поток чужой речи, но покорно терпел. Истории оказались никак не связаны друг с другом, и большинство из них я забыл.

Кушар проговорила около часа и только потом, не переводя дыхания, рассказала об Изгнаннике, и я, как мог, записал эту историю, одновременно пытаясь найти в ней ключи к тайнам леса; тогда я не понимал, что история сама по себе содержит зерна последней схватки между нами в самом сердце лесной страны. Меня ждал долгий далекий путь…

Давным-давно, но на жизни этого народа, Изгнанник пришел на пустой холм за камнями, стоящими вокруг магического места, которое называется Веруамбас. Изгнанник воткнул копье в землю, присел на корточки рядом с ним и много часов глядел на каменное место. За большим кругом — четыре сотни шагов в длину — собрались люди, а потом они спустились в ров глубиной в пять человеческих ростов, опоясывавший холм. Камни были животными, ранее бывшими людьми, и каждый имел своего камнеговорителя, шептавшим им просьбы и молитвы жрецов.

Вождь Обриагас послал на верхушку холма самого младшего из трех своих сыновей, который должен был изучить Изгнанника. Очень скоро юноша вернулся обратно, едва дыша и истекая кровью от большой раны на шее. Он сказал, что Изгнанник похож на дикого зверя, одетого в штаны и куртку из кожи медведя; на голове у него шлем из медвежьего черепа, а его сапоги сделаны из кожи и ясеня.

Тогда вождь послал на верхушку холма второго сына. Тот вернулся с ранами на лице и плечах. Он сказал, что Изгнанник носит сорок копий и семь щитов. На его поясе висят сморщенные безглазые головы пяти великих воинов, вождей своих народов. За холмом, невидимый снизу, находится лагерь с двадцатью воинами, великими героями, каждый из которых боится своего предводителя.