Лес Мифаго - Страница 68

Эта мысль будоражила меня. И страшила. Она явилась незваной на поверхности сознания, как если ее посеяли и она ждала момента, чтобы взойти. Я вспомнил, как описывала Лавондисс Кушар:

«…место, где души людей не привязаны ко времени.»

Я представил себе Кристиана, странствующего по стране бесконечного времени, и по мне пробежала холодная дрожь: я прав. Нельзя терять ни часа, ни даже секунды…

Некромант

Вскоре мы пересекли границу между двумя зонами лесной страны. Стало светлее, мы оказались на широкой и светлой прогалине. Высокая трава, мокрая от росы и липкая из-за покрывавшей ее паутины, сверкала на солнце и трепетала под легким ветром.

Посреди поляны стояло внушительное дерево, конский каштан; его плотная листва склонялась почти до земли.

Однако дальняя сторона дерева, ужасающе уродливая, кишела паразитами. Листва была гнилой и коричневой; ветки душила сеть из лиан и ползучих лоз, протянувшаяся через поляну к лесу.

Временами дерево вздрагивало, как бы корчась от боли, вызванной высасывающей из нее все соки сетью. Сама земля под ним была переплетением корней, вьюнков и странных липких выступов, похожих на щупальца, поднимавшихся в воздух и искавших жертву.

Конский каштан появился в Британии не так давно, всего несколько сотен лет назад. Китон сказал, что скорее всего мы вышли из средневекового леса и вошли в более первобытный. И, действительно, вскоре он заметил, что стало больше орешника, вязов, дубов и ясеней, а высоченные буки почти исчезли.

Мы оба почувствовали более тяжелую, давящую атмосферу этого леса. И воздух стал более прогорклым и насыщенным, пахло гнилыми листьями и пометом животных. Птицы пели более приглушенно, а листва колыхалась под ветром, которого мы не чувствовали.

Подлесок стал намного темнее, и лучи солнца, пробивавшиеся через плотный лиственный полог, превращались в сверкающие желтые столбы, призрачный свет которых выхватывал из полутьмы мокрые листья и сияющую кору; мне казалось, что вокруг находятся молчаливые фигуры, пристально разглядывающие нас.

Повсюду мы видели гниющие стволы деревьев. Некоторые еще стояли, опираясь на соседей, но большинство, покрытые мхом и лишайником, лежали на землю; по ним бегали насекомые.

Час за часом мы шли по этим бесконечным сумеркам.

Начался дождь. И без того слабый свет исчез полностью; в сгустившейся мгле мы устало тащились через мокрый подлесок. Наконец дождь прекратился и вернулся испещренный пятнами свет, но с деревьев еще капало, очень неприятно.

Какое-то время мы слышали шум реки, даже не зная об этом. Внезапно Китон, шедший впереди, остановился и, нахмурясь, повернулся ко мне: — Слышишь?

Тогда и я услышал далекое журчание говорливого ручья. В шуме воды было что-то странное, как если бы гулкий звук доносился очень издалека.

— Река, — сказал я, но Китон раздраженно махнул головой.

— Нет. Не река… голоса.

Я подошел к нему и несколько секунд мы стояли молча.

Да, точно! Звук мужского голоса, такой же гулкий, за ним недовольное ржание лошади и далекий грохот камней, падающих с откоса.

— Кристиан! — крикнул я и побежал. Китон, спотыкаясь, последовал за мной; мы пролетели через кусты, пропетляли между сгрудившимися деревьями, и, яростно работая посохами, стали прорываться сквозь заросли кустарника, закрывавшие дорогу.

Наконец лес поредел, и я увидел перед собой свет — туманный, зеленый и трудно различимый. Я побежал, рюкзак молотил меня по спине. Наконец я вырвался из уже светлого леса… и только отчаянный прыжок вправо спас мою жизнь: я сумел ухватиться за сучковатый корень и не полетел вниз головой в ущелье, внезапно возникшее передо мной.

Китон бежал за мной. Я подтянулся и оказался на земле как раз вовремя, чтобы успеть схватить его и не дать улететь в пропасть. Только тогда он сообразил, что земля кончилась и мы находимся на самом краю отвесного обрыва; в полумиле под нами текла сверкающая лента реки.

Мы бросились обратно и только потом решились подойти поближе к обрыву. Пути вниз не было. На противоположном склоне ущелья, далеко не таком крутом, росло достаточно много деревьев, рябин и дубов, отчаянно цеплявшихся за каждую трещину и скальную полку. На вершине склона продолжался густой лес.

И опять я услышал далекий гулкий голос. На этот раз, обыскав взглядом дальний склон горлышка, я увидел что-то движущееся. Камни скользили и летели вниз через прильнувший к склону кустарник, и с плеском падали в реку.

Появился человек, ведя упирающуюся лошадь; он тащил несчастное животное по невероятно узкой тропинке.

За лошадью появились другие фигуры, одетые в кожу и доспехи, сверкавшие на солнце. Они тоже тащили и толкали несколько недовольных вьючных лошадей. Потом на ту же скальную полку медленно втащили тележку, и тут ее колесо соскользнуло с тропы и зависло над пропастью. Люди засуетились, мы услышали громкие крики и приказы.

Я глядел на них, и постепенно пришел к выводу, что эта нестройная колонна воинов поднимается на склон. Внезапно появился громадный, завернутый в плащ Кристиан, ведя за собой лошадь с черной сбруей. На холке коня сгорбилась маленькая фигурка, похоже женская. Быть может меня обмануло воображение, но мне показалось, что солнце сверкнуло на ее рыжих волосах.

И я, не успев подумать о последствиях, проревел: — Крис!

Вся колонна остановилась и глядела на меня, пока мой голос метался между склонами пропасти, постепенно затихая. Китон беспомощно вздохнул.